Снайпер батальона «Азов»: «Я в свои 18 очень повзрослел за три месяца»

Дело в том, что знакомых становится больше. Некоторые – просто знакомые, некоторые стали друзьями. Но есть люди, и их совсем немного, которые стали очень хорошими друзьями. Об одном из таких людей «Прав.Да» писала три месяца назад, когда батальон «Азов» был в Бердянске. Тогда для человека с позывным «Грязный» (теперь он уже «Чистый») мы помогали собирать волонтерскую помощь на приобретение прицела для снайперской винтовки СВД. Потом поездки в зону АТО стали чаще. Виделись мы в среднем раз в две недели. Потом была оборона Мариуполя, и «Чистый» был на «секрете» за блокпостом. Их обстреливали из «Градов» и артиллерии. Связи не было неделю. Телефон не отвечал. А потом на экране моей старой «нокиа» высветилось его имя. Поднял трубку: «Я через Запорожье на ротацию еду. Давай встретимся…»
Более трех часов прогулок по городу, пару часов кофепития – и осознание того, что большинство из сказанного я никогда никому не расскажу. Об интервью речи не было. Да и не было это интервью. Как подавать в СМИ некий новый для меня жанр «дружеское общение», я не знаю. А потому просто изложу мысли «Чистого».

Батальон уже не совсем батальон
– Понимаешь, «Азов» для меня – это не совсем батальон. Сказать, что это – семья – как-то пафосно, помпезно и не к месту. Но вот тебе простой пример. Давно еще, до войны, мама у меня спрашивала о моих друзьях. Разговор был о том, сколько из них действительно настоящие. Я тогда говорил, что, к примеру, жизнь за меня сможет отдать… ну не более трех, наверное. Один из них – брат. Сегодня я не догадываюсь, а знаю – их 400. Понимаешь? Четыре сотни людей за меня землю готовы грызть, они проверены боем. На войне ж ведь как? Предательство очень чувствуется. Все плевки в спину просто ноги подкашивают. Таких поступков от моих братьев из «Азова» я не жду. Я об этом вообще не думаю. Если кто-то из них есть за спиной – я спокоен. Это не просто слова, там, лирика… я просто за три месяца…

…очень повзрослел
Психология войны ломает голову. Очень сильно. Я это ощутил. Я до войны и я сейчас – совершенно разные люди. При этом я понимаю, что когда у меня есть оружие, вместе с ним есть и ощущение того, что ты сильнее чем мирное население. Это неправильно. В смысле, я об этом стараюсь не думать, но люди говорят: с военными не так, как с гражданскими. Это было видно по Мариуполю, когда мы обороняли город. И Мариуполь, кстати, очень изменился. Намного больше людей элементарно подходят и говорят «спасибо». Но у меня пришло осознание того, что очень многие вещи в мирное время я делал неправильно. Ну, я же понимаю, сколько мне лет. Я, наверное, был ребенком. Конечно, любил гулять. А тут вдруг за три месяца пришлось резко взрослеть. Теперь вот думаю, что раньше я бы не думал о том, как отправить семье деньги. Сейчас думаю. Хочется семье времени больше уделять. Но мама понимает, что я не брошу своих ребят и не уеду так просто с войны. Просто, наверное, тоже неправильно, но некоторые, как и я, воспринимают фронт особенно. Для части бойцов это – …

…личная война
Знаешь, сильно приходится разочаровываться во власти. Я не был очарован, но еще когда на Майдане стоял здесь, в Запорожье, мы были за изменения. Изменения якобы пришли. Но… все же говорят и есть факты, что мало поменялось. Поэтому добровольческие батальоны многим неудобны. Вот снится мне после того, как нас комбат под обстрелами вывел из Иловайска. Было ощущение, что нас предали. Предали и там, в Киеве, и в штабе АТО. Не только нас, но и всех добровольцев. Мне сон в первую ночь снился. Наверное, все от нервов, но снится, что я стою в зале Верховной Рады. Стою грязный, в пыли и грязи. В потрепанной форме. Стою и зову Президента. И не просто зову, а кричу, сорвав голос: «Порошенко, не предавай ребят! Мы не за политические амбиции воюем! Будь мужиком, выйди к нам!». Проснулся я в поту. Это правда. У нас есть друзья и братья, которые с войны уже не вернулись. Вместе с тем мы видим, как отдельные люди на войне пиарятся (об одном таком случае в батальоне «Донбасс» «Прав.Да» писала. Тогда господин Шкиряк привез один бронежилет и десяток журналистов, чтобы его вручить. – Ред.). Это неприятно. Мы не за этих людей воюем. Я все чаще на заданиях думаю о ребятах, которые погибли. Многие воюют, чтобы мстить. Это тоже неправильно, но этого уже не изменить. В то же время я абсолютно четко понимаю, что…

…не воевать за свою страну – грех
Наверное, фраза уже стала штампом и клише, но я уверен, если ты – мужик и не можешь защитить свою землю, то ты не сможешь защитить свою семью. Свою маму и девушку. Это не значит, что всем нужно воевать. У каждого – своя задача. У тебя вот волонтеры спрашивают, где что нужно? Знаю, спрашивают. Привозят помощь. Снаряжение. Даже оружие. То есть поддерживают армию и добровольцев. От этого огромная польза. Это – нормальный тыл. Это – война каждого, и каждый делает то, что может. Благодаря такой помощи в Украине родилась армия. До войны ее не было по сути.
Есть и другая сторона. Я же вижу и милицию, которая так же, как и раньше не выражает проукраинских настроений, вижу взяточников. Может, слегка идеализирую, но мы с ребятами об этом говорим периодически. Я не верю, что те, кто на передовой, после возвращения будут брать взятки, где бы они ни работали. Ну, сам подумай – я воюю за эту землю. Простой вопрос – зачем? Да, это наша земля. А еще на ней живут наши люди. То есть если ты воин на передовой – ты воюешь за людей. Чтобы люди жили спокойно и хорошо, как это не парадоксально. Но если ты хочешь, чтобы людям было хорошо – ты будешь с них брать взятки? Думаю, нет… С другой стороны, сейчас война, и я могу сказать, что я – боец «Азова», но после окончания военных действий я наверное…

…буду молчать о том, что я воевал
Понимаешь, есть такая мысль, что добровольцы под Иловайском не случайно попали в «котел». Добровольцы не нужны никакой власти. Это – факт. Многие говорили, что после войны будут наводить порядок в Киеве, в своих городах. Думаешь, власть не боится? Конечно, боится. Это ж наводит на определенные мысли. Я же не политик, а поэтому после войны я буду молчать о том, кто я, где я был, и что я делал. Кстати, дома и с друзьями мы это вообще не обсуждаем. Это принципиально. Некоторые до сих пор думают, что я официантом работаю в Бердянске. Только вопросы о том, что курортный сезон закончился, и пора бы в университет вернуться, мне уже задают…