Запорожский Бабий Яр
«Правда» побывала в Народном музее истории запорожской милиции, созданном при ГУМВД Украины в Запорожской области. Здесь хранится память о ветеранах этой службы, среди которых особо почетное место занимают чекисты, достойно служившие Родине в Великую Отечественную войну. Лишь несколько исписанных страниц сохранились в память о сотрудниках уголовного розыска Антоне Даниловиче Фомине и Николае Игнатьевиче Черногоре.
Несколько страниц – это немало для военного времени. Далеко не всем солдатам посчастливилось тогда оставить после себя память родным, отправить им фронтовые письма. Особенно это касается погибших в первые месяцы великой войны. Оперативный уполномоченный уголовного розыска Антон Фомин в связи с инвалидностью и многосемейностью не мог эвакуироваться из Запорожья и остался на оккупированной территории. Остался в городе и на тот момент уже бывший сотрудник угрозыска Николай Черногор.
Последний в период репрессий в 1937 году был оговорен и исключен из рядов партии, а также уволен из милиции. Работал юристом в горздрав-отделе, управдомом в ведомственных домах мясокомбината, облздравотдела. По воспоминаниям его супруги, оккупационная власть рассчитывала на сотрудничество с Николаем Черногором как «пострадавшим от Советской власти». Однако Николай Игнатьевич отказался служить оккупантам, за что был арестован и расстрелян осенью 1941 года.
В гестаповских застенках побывала и семья Черногора – его жена Анастасия Григорьевна Третьяк, их малолетний сын, которые подверглись пыткам, побоям с целью выяснить у них имена других сотрудников милиции, находящихся в немецком тылу. К счастью, Анастасия Третьяк не была знакома с коллегами мужа. По крайней мере, ей удалось убедить в этом немцев, и через неделю она была отпущена на свободу. Выжили и дети Антона Фомина – Луиза и Геннадий.
В сентябре 1988 года Анастасия Третьяк побывала в музее запорожской милиции, передала ему фотографии мужа, его трудовую книжку. В ноябре того же года музейная коллекция пополнилась уникальными экспонатами – записками, которые передавал родным в суровые осенние дни 1941 года Антон Фомин. Их музею подарила дочь Антона Даниловича. Кроме того, Луиза Фомина принесла в дар музею письменные полномочия от Первого запорожского продторга на заготовку овощей и снабжения ими воинских частей и населения города, выданные Антону Фомину 10 сентября 1941 года – в разгар обороны Запорожья.
В первые недели оккупации Антон Фомин продолжал передавать продукты советским солдатам и был выдан гестаповцам полицаем Ершовым, осужденным впоследствии военным трибуналом. 13 ноября 1941 года Антон Данилович был расстрелян на стадионе имени Баранова возле завода № 29 (ныне – «Мотор Сич»). Именно здесь сегодня раскинулся парк с гранитной скорбящей матерью.
Николай Черногор и Антон Фомин дружили еще до войны, содержались в одной гестаповской камере и разделили трагичную, но героическую участь. Вместе с ними в камере находился еще один сотрудник милиции, которого также расстреляли на заводском стадионе. Попытки установить фамилию неизвестного героя предпринимались музеем запорожской милиции неоднократно, однако достоверно сделать это так и не удалось.
Немного больше биографических сведений сохранилось об Антоне Даниловиче Фомине. В частности, благодаря тому, что после войны в Запорожье остался жить его сын Геннадий. Антон Фомин – выходец из крестьянской семьи, родился под Кривым Рогом в 1903 году. После смерти родителей воспитывался старшей сестрой. Работать в милиции начал в Днепропетровске, где прослужил с 1921 по 1929 год.
Затем был переведен в запорожский уголовный розыск. Имел отличия, участвовал в раскрытии, как сейчас принято говорить, резонансных преступлений, был ранен. По воспоминаниям детей Антона Даниловича, оккупанты даже предлагали ему высокий пост в гестапо, если он выдаст 50-60 человек – своих коллег, коммунистов, подпольщиков и т.п. После отказа от сотрудничества с немцами Антон Фомин принял достойную смерть.
В канун очередной годовщины Великой Победы мы вспоминаем наших славных земляков, благодарим их за воинский подвиг и подаренный нам мир.
Выдержка из свидетельств очевидца массовых расстрелов на стадионе им. Баранова осенью 1941 года Марии Погореловой:
«В нашей семье нас было четверо, два брата и две сестры. Старший брат был призван в армию в 1940 году. Второго брата призвали в 1941-м, в августе. А в октябре Запорожье оккупировали фашисты. По Запорожью поползли слухи о том, что много наших военнопленных солдат находится в лагерях, которые расположены возле вокзала Запорожье-2. Родители мне сказали: «Ты должна ходить к лагерям, когда военнопленных выводят на работу, и спрашивать: «Погорелов есть?». Если никто не отзовется, то последним бросай узелок с продуктами. Когда-нибудь я могла не вернуться, немцы стреляли, если кто-то давал еду нашим. Возле них были овчарки, но людей много приходило, каждый искал родных. В один из ноябрьских дней 1941 года я возвращалась из лагеря вдоль стадиона им. Баранова, откуда услышала выстрелы. Подойдя к стадиону, я увидела мужчину в белой исподней рубашке, сзади него лежала большая куча одежды, вдоль забора внутри стадиона вырыта траншея. Возле нее стоял немецкий офицер, в руке у него была палочка. Немец махнул палочкой, и мужчина пошел в траншею. Немец опять махнул палочкой и прозвучал выстрел. В траншее кто-то расстреливал людей. Судя по куче одежды, мужчина был не один, но стал последним. Это длилось не один день».
На общем фото: Предвоенное фото личного состава Первого городского отделения милиции Запорожья (впоследствии – Сталинское, а сегодня – Жовтневое). Третий слева во втором ряду – Антон Данилович Фомин. По левую руку от него стоит милиционер, похожий, по свидетельству Марии Погореловой, на мужчину, свидетелем расстрела которого она стала на стадионе им. Баранова.