«В милиции нет женщин. Есть офицеры»

Полковник милиции Алла Васильевна Первая
С 1967 года работала следователем в городском управлении милиции. Занималась уголовными делами по линии уголовного розыска (грабежи, кражи, разбои, тяжкие телесные повреждения, автодорожные происшествия). Позже переквалифицировалась на должностные преступления и нарушения правил валютных операций. После 20 лет службы перешла в отдел кадров, где занималась служебными проверками, укомплектованием следственного аппарата области. Однако тяга к работе следователя взяла верх, и спустя шесть лет Алла Васильевна перевелась в областное управление. Выслуга – 32 года.

– Алла Васильевна, не могу не спросить, чувствовали ли Вы к себе пренебрежительное отношение со стороны коллег-мужчин?
– Такого у нас никогда не было. Мы всегда чувствовали к себе уважение и в работе были на равных. Начальство постоянно подчеркивало: «В милиции женщин нет. Вы – офицеры».
– Как Вам удавалось совмещать функции следователя и женщины, ведь наверняка большее время суток Вы проводили на работе?
– Да, мы трудились по 12, 14, а то и 16 часов в сутки, потому что дела были сложные и объемные. Перед нами стояла задача не посадить, а в первую очередь помочь и перевоспитывать оступившегося человека. Раньше в Уголовном кодексе была статья 23 – «Выяснение причин и условий, способствующих совершению преступления». И мы узнавали развернутую биографию нашего «подопечного», проживая с ним всю его жизнь: где родился, в каком окружении рос, кто родители, какие взаимоотношения с коллегами. Выясняли, почему в коллективе за ним не досмотрели.
Что касается личной жизни, то ее не было. Поздно вышла замуж, детей родить не успела. Вот так, в работе, прошла вся жизнь. Да и тогда мало кому удавалось сохранить брак. Мужья, если они сами не работали в органах, не могли выдержать, понять и принять того, чем занимались их жены.
– В СМИ периодически появляются публикации о том, что сотрудники милиции попадаются на взятках. Было ли такое явление в Ваше время?
– Взяток мы не брали, Боже упаси. Мы действовали по закону, чтобы во всех наших поступках была порядочность и человечность. Помню, одна потерпевшая мне цветы принесла в знак благодарности, когда меня в кабинете не было, так я ее потом до самого проспекта догоняла, чтобы их вернуть… Конечно, сейчас в правоохранительных органах много случайных людей, которые больше ломают голову над улучшением своего благосостояния, а не над выполнением долга. Но такие надолго не задерживаются.
– Думаю, я Вас не удивлю, если скажу, что простой народ особых симпатий к сотрудникам милиции не питает…
– Мы пытались это изменить. Когда я работала в кадрах, мы очень часто посещали наши промышленные предприятия и предлагали людям вступать в наши ряды. Собирали целые цеха по 200-300 человек. Мы должны были достучаться к каждому и объяснить, что работать в милиции – это не плохо, а наоборот, хорошо. Фамилии я называть не буду, но многие из заводчан сделали себе отличную карьеру.
И вот вам случай из жизни. Недавно у меня один парень ремонт делал. Практически сразу он признался, что дважды сидел, и поинтересовался, знакома ли я с таким-то следователем. После моего утвердительного ответа, он очень хорошо о нем отозвался. Оказалось, что, отсидев второй раз, он взялся за голову. Обзавелся семьей – женой и ребенком, ушел в православие. Сейчас помогает наркоманам справиться с их зависимостью. И как он сам сказал, в его нынешней жизни большую роль сыграл следователь, который отнесся к нему по-человечески. Так что не все поносят милиционеров почем зря. Раньше работать шли по зову.
Боевая подруга Аллы Васильевны Надежда Бережко добавляет: «Раньше просто так в милицию не брали. Обязательно должна была быть рекомендация партии, трудового коллектива. Я, например, пришла из комсомола».
– Да и к работе, несмотря на большую загруженность, мы относились с полной ответственностью, – продолжает женщина. – Сейчас только и удивляемся, как мы все успевали. К примеру, когда я начинала работать в паспортном отделении Тюменской области, на 230 тысяч населения было всего два офицера и семь вольнонаемных паспортистов. В день мы принимали по 250-300 человек. У нас было четыре приемных дня плюс еще и в субботу. Все это время мы принимали граждан, а отчеты делали после окончания рабочего времени. Сейчас же – один приемный день, и никого днем с огнем не сыщешь.

Майор милиции Надежда Ивановна Бережко
На службу пришла в 1972 году. Работала в детской комнате милиции в городе Сургуте. По приезду в Запорожье устроилась в паспортное отделение Жовтневого района. Позже была начальником Заводского паспортного отделения. Пережила две паспортизации: 1976-1980 годов (отмечена в книге почета УВД Запорожской области) и становления независимой Украины.

– Надежда Ивановна, вы работали с документами…
– И таким образом устанавливали преступников. Были и изменники Родины, и неплательщики алиментов. Вот был случай в Заводском районе. С одного предприятия по-ступил звонок, что у них работает человек по льготному стажу и ему уже давно пора на пенсию, а он не идет. Выяснилось, что за все время проживания в Запорожье у него не было паспорта. Пользовался какими-то справками, временными удостоверениями. Дальше – больше. Оказалось, что в годы войны он был полицаем. Во время отступления бежал вместе с немцами. Попал в фильтрационный лагерь, после чего его отправили работать в наш город. Здесь он женился, завел двоих детей. Конечно же, мы сообщили в КГБ, но по имеющейся у них документации он был «чист»: в преступниках не числился, в расправах и убийствах не участвовал. Так что все закончилось хорошо.

Людмила Ивановна Оробченко

В органы пришла в 1971 году, в детскую комнату милиции (ныне – криминальная милиция по делам несовершеннолетних), где и работала до выхода на пенсию. Надежная жена и подруга бывшего начальника Орджоникидзевского РОВД Виктора Васильевича Оробченко. Сейчас является директором Народного музея истории запорожской милиции.

– Удавалось ли Вам провести черту между работой и домом?
– Нет, это было очень сложно в себе держать. Поэтому семья была в курсе того, что у меня происходит. Хотя, конечно, старались с работы переключиться на что-то позитивное. Много читали. Кстати, как и везде, оформляли подписку на периодику. Мы с коллегой всегда занимались этим хлопотным делом. Потому что экземпляров мало. И распределяли кому что. Даже в конце 80-х перед пятиминуткой, пока начальника нет, о чем мы разговаривали? Кто что прочел. Старались посетить все концерты, поэтому, если в город приезжали эстрадные исполнители, сами просились в наряд. Видя все, что происходит, очень ответственно занимались детьми.
– Вы работали с несовершеннолетними. Как Вы считаете, есть ли разница между тем поколением и нынешним?
– У нас в отчете была графа «Доставлен в состоянии наркотического опьянения». Тогда она всегда была пустая, потому что такое явление попросту отсутствовало. Да, бывало, что могли клея нанюхаться, однако такое уже тянуло на ЧП городского масштаба. Сейчас у молодежи нет нравственных ориентиров. Им не на кого равняться, некому подражать. Ориентир только один – доллар. Также Западом навязан культ насилия. Бесконечные боевики, создающие иллюзию, что убить человека – это ничего не стоит. Нынешнее молодое поколение погубили безнравственностью, но в этом нет вины этих подростков. Они родились в эпоху перемен. Однако хорошая семья, как в наше время, так и сейчас, – залог того, что, попадая в плохую компанию, ребенок в конце концов сам поймет, что это не его.
И нам, и мы своим детям при выборе профессии говорили: «Ты нужен людям. Ты должен приносить пользу обществу». Сейчас я своему 12-летнему внуку говорю: «У тебя должны быть профессия, которая будет тебя кормить». А раньше 12-летним такое никто и не подумал бы сказать – «Прежде думай о Родине, а потом о себе». Старая система – все-таки была системой. Ее не нужно было полностью ломать, лишь подкорректировать.

Вместо эпилога
«Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет наказание по всей строгости советского закона» (из присяги работников советской милиции)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *