О психологической реабилитации солдат, возвращающихся домой после войны

После полярного мира боевых действий, мира, где есть только «свой – чужой», где есть лишь «друг – враг», возвращаться в сложную систему координат мирной жизни, где есть не только хорошо и плохо, но и тысяча других оттенков, непросто. К тому же война зачастую травмирует исподволь, незаметно – посттравматический синдром, как правило, нагоняет человека лишь через полгода.

О том, как пережить войну, «Правда» поговорила с Татьяной Конрад и Татьяной Лебедевой – психотерапевтами, волонтерами ГО «Украинская ассоциация специалистов по преодолению последствий психотравмирующих событий» (в народе – психологическая кризисная служба). Татьяны с лета плотно работают с военнослужащими, отправляющимися в зону АТО, и с теми, кто с войны возвращается. А прямо сейчас, работая в запорожском отделении волонтерской кризисной психологической службы, завершают формирование единой системы, которая бы всячески помогала военнослужащим и их семьям, вынужденным переселенцам и тем, кто прошел через плен или пытки.

Татьяна Конрад: – Ситуация, сложившаяся сейчас в Украине, не характерна для нас. 23 года мы жили мирно. К полноценной войне никто не был готов. Соответственно, система реабилитации воинов, вернувшихся из зоны боевых действий, не была нужна. Есть великолепные специалисты, занимавшиеся реабилитацией после Афганистана, которые сегодня делятся своим опытом, но это очень малочисленный круг. Поэтому психологическая реабилитация в Украине создается практически с колес.
Когда война в Украине только началась, к нам делиться опытом, обучать приезжало много коллег из-за границы. Израильские психологи успокоили нас тем, что в Израиле так хорошо не потому, что государство заботится о людях. Просто гражданские инициативы, давшие качественный результат, выносятся обществом на государственный уровень, где они превращаются в законы. Их воплощением и реализацией занимается опять громада.
В Украине мы тесно работает с Мин-обороны. Например, сейчас мы для него собираем данные по всем реабилитационным центрам Украины, выясняем, чем центры заняты, готовим информацию по тому, какие и где центры надо открыть. Процесс идет. Запорожского центра психологической реабилитации еще нет. Он только начинает формироваться. Есть заказ от государства на его концепцию. Сейчас в нескольких санаториях-профилакториях места отданы под реабилитацию.
Один из самых сложных вопросов – получить полную информацию о том, сколько ребят и из каких частей возвращаются домой. Этими данными не обладает громада. Мы их получаем или от волонтеров, сопровождающих подразделения, или от семей тех, кто вернулся. Сейчас с Михаилом Логвиновым, заместителем запорожского областного военного комиссара, работаем над тем, чтобы создать систему, позволяющую эти данные иметь.
Есть часть команды психологической кризисной службы, которая работает здесь, в тылу, и есть часть команды, которая выезжает непосредственно на передовую. Между нами существует преемственность и передача информации. Соответственно, если кто-то попадает в госпиталь, мы сопровождаем ребят там, вне зависимости, в каком городе они находятся. Наша ГО охватывает 90% городов Украины. Опыт показал, что нам надо всего один час, чтобы организовать «передачу» бойца из рук в руки.

Татьяна Лебедева: – Работу с военнослужащими мы стараемся начинать до их первого отбытия в АТО. Мы даем азы психологической подготовки, направленной на выживание, учим тому, как управлять стрессом, рассказываем им о реакциях стресса, о той помощи, которую они могут оказать сами себе.
Когда же военнослужащие приезжают на ротацию, мы сначала работаем в группах – выезжаем прямо в части. Затем, если это необходимо, солдаты подходят и просят об индивидуальной проработке. Программа строится в зависимости от того, какой срок солдат будет находиться на ротации. Продолжительность реабилитации сугубо индивидуальна и зависит от целого ряда факторов: были ли потери в части, были ли пленные, участвовало ли подразделение в боях и насколько они были ожесточенными.

Татьяна Конрад: – Когда солдаты на войне, их мир – черно-белый. Когда они возвращаются в отпуск, в семью, их мир таким и остается. Если за время пребывания дома, мы вернем их в цветной мир, они по возвращении в зону боевых действий, скорее всего, погибнут. Организму на войне нельзя расслабляться. По-этому солдат нужно оставить в черно-белом мире. А вот когда они закончат службу, тогда и надо плавно работать над их возвращением в реальный мир. Это не моя метафора – это метафора известного американского психотерапевта Френка Пьюселика.
Те же израильтяне нам говорили, что более трех суток не стоит делать отпуска. Чтобы не расслаблялась психика. На войне организм адаптируется выживать, идет полная мобилизация всех ресурсов. Человек воспринимает мир в категориях «опасно – неопасно».

Татьяна Лебедева: – Со времени наших первых летних встреч с бойцами, когда они только впервые уходили в зону АТО, много чего изменилось. Сейчас многие солдаты, с которыми мы работали, уже сами знают, что делать и к кому обращаться при появлении тех или иных симптомов. К тому же для части военнослужащих это не первая война, они имеют определенный опыт. На самом деле, количество военных, обращающихся за психологической помощью, больше, чем общество предполагает.

Татьяна Конрад: – Сейчас разрабатываются специальные программы для работы с офицерским составом. Для этого мы выезжаем в ротационные лагеря, обучаем руководящий состав, чтобы они на месте оказывали психологическую помощь военнослужащим. Потому что, как и в любой помощи, здесь важны первые часы.
Посттравматический синдром возникает не у всех. Это первый момент. Второй момент в том, что у него есть несколько категорий глубины. И вообще о его появлении мы можем говорить лишь спустя полгода после того, как человек вернулся из зоны боевых действий. Все, что мы делаем сейчас, – это профилактика того, что может быть.
Что касается текущего момента, то мы можем говорить только о стрессовом синдроме. Но стрессовый синдром, который переживают военные, и стрессовый синдром в обычной жизни – это разные вещи. В народе об этом синдроме после войны говорят, что человек продолжает воевать.

Татьяна Лебедева: – Ветераны, прошедшие другие войны, часто рассказывают о том, что после возвращения еще 10 лет воевали во сне. Поэтому важно не только вернуться живым, но и продолжать жить полной жизнью после этого.
Татьяна Конрад: – Мужчины привыкли тренировать свое тело. Для этого существуют специальные тренеры и целые спорткомплексы. Но нет фитнес-центров для мозга. Для этого и нужны психологи – мы не костыли, мы инструментарий. Мы обучаем солдат идти по жизни самостоятельно, не ощущая себя больным.

Татьяна Лебедева: – Мы работаем не только с военнослужащими. Цель нашей работы – снизить уровень тревожности и агрессивности в обществе. Например, важную роль играет работа с семьями. Мы пытаемся донести женам, что их мужья стали другими и резкого возвращения в прежнее состояние не будет – внешне вам кажется, что вы в браке со все тем же человеком, а де-факто – это совершенно новые отношения, которые надо строить заново. Сейчас в Запорожье наши волонтеры создают группы поддержки жен и матерей для того, чтобы помочь снять это напряжение.
Проблема в том, что близкие хотят, чтобы солдат как можно быстрее стал таким, каким был до войны. Не будет. Один известный психолог, воевавший во Вьетнаме больше года, говорил, что его тело вернулось домой за неделю, а на то, чтобы вернуть голову, у него ушло 12 лет.

Татьяна Конрад: – Актуальна проблема алкоголя. Но решена она может быть на нескольких уровнях. Да, многие ребята не справляются со стрессом и принятием того, с чем они сталкиваются на войне. Но, например, в западных контрактных армиях – сухой закон. Замечено, что чем меньше солдат, прошедший войну, проводит времени в реабилитационных центрах, тем вероятнее алкоголизация. Причем желательно, чтобы в центр по реабилитации боец ходил не один, а с семьей.
У человека есть все внутренние ресурсы, необходимые для того, чтобы жить. Мы лишь помогаем их найти, напоминаем солдатам, как ими пользоваться.
Кстати, напоследок несколько слов о журналистах. Я сталкивалась с ситуациями, когда неудачные вопросы ваших коллег ввергали военнослужащих в ретравматизацию и возвращали в очень тяжелое психическое состояние. Особенно это касается интервью с теми, кто прошел через плен. Нет смысла подробно расспрашивать о том, как это все происходило. Лучше говорить не о том, что было, а о сейчас. Если видите, что человек не хочет углуб-ляться в какую-то тему – не выпытывать. Это совет не только журналистам, но и родным, близким людей, которые сегодня возвращаются с войны.