Журналисты «Прав.Ды» и «Всей власти» побывали на новой границе Украины с российским Крымом

Следующим утром выехали. Впереди 225 км. Мелитополь пытался нас успокоить билбордом, что Крым – это Украина, рядом слова Мустафы Джамилева, что татары – не национальное меньшинство, а коренной народ полуострова. Чем громче раздавались крики с рекламных площадей, тем меньше им хотелось верить.
На подъезде к Чонгару мы потеряли Крым из вида, похоже, что навсегда. Украина утратила часть территории и приобрела новые проблемы, а старые стали видны четче.

Теперь не жизнь,
а курсы выживания
Село Сальково – за пару километров до Чонгара. Большой рыбный рынок «Казачий», рассчитанный на сто торговых мест, оказался практически пуст. Шесть торговцев приняли нас за потенциальных покупателей и стали расхваливать свой товар. Серебряная тарань, икряные бычки, плоская камбала висели на леске без дела, изредка покачиваясь от проезжающих машин. Красная контрабандная икра устала лежать в холодильнике. Богатых россиян, которые раньше, не задумываясь, оставляли на рынке наличные, взамен увозя с собой рыбный товар, в этом году не было видно. Отечественные туристы про отдых в Крыму забыли, похоже, надолго.
Когда мы идентифицировали себя, продавцы стали жаловаться на свою жизнь.
– Да, уж Путин натворил дел! — попытались мы найти крайнего.
– Причем здесь Путин, он для своей страны старается. Подобрал, что плохо валяется. Нашим же ни мы, ни Крым и даром не нужны – замучили сволочи. В Донецке бойню устроили, в свой народ стреляют, — выдала монолог на одном дыхании продавец-блондинка с длинными ногами.
– Не слушайте ее, это местная сепаратистка, замучила со своим Путиным! – выдал характеристику своей коллеге молодой парень за соседним прилавком.
—Надоела Украина – чемодан, вокзал, Россия, – обратился уже к ней сторонник унитарного устройства Украины. Между ними завязался, как мы поняли, привычный для них и лишний для нас спор.
Мы отошли к более спокойному продавцу. Миловидная Света усталым от безнадеги голосом равнодушно жалуется на свой маленький бизнес:
– Все село жило с рынка. С него детей учили, платили налоги. Всем было хорошо. Покупали и россияне, и отдыхающие из Запорожья, Днепропетровска, Донбасса. Как их теперь сюда заманишь? Чувствовали себя раньше уверенно. Сейчас не жизнь, а курсы выживания. Люди вложили деньги, построили новые рынки, надеясь на курортный сезон, — стоят теперь пустые. Дальше проедете, увидите пустой «Азов». Рядом с ним заправка умерла.
– Возьмите икры – российская контрабандная. У вас такой нет. Свежая и на соль хороша, – почти умоляла нас Света. Киевские коллеги купили и икру, и рыбу.
Двинулись дальше, где нас ждал блокпост украинской армии.

Привет Логвинову
Блокпост находился буквально в ста метрах от рынка и в нескольких километрах от новой границы.
Направились к контрольно-пропускному пункту. Ров, овитый колючей проволокой, за ним – палатки и военная техника, с противоположной стороны блокпост омывают красные воды залива. По периметру – огневые точки – обыкновенное воинское подразделение. Водитель, увидев двух военных, одного с пулеметом, второго с автоматом на плече, сказал, что подождет нас в теньке на заправке.
Тот, что с пулеметом, развернулся в нашу сторону, второй засеменил за старшим. Вскоре вышел загорелый офицер и представился Сергеем. Сразу разговор не заладился. Снимать ничего нельзя, комментировать тоже – такой приказ. Но Наташа с «Громадського», по-видимому, знает секрет общения с военными, и через некоторое время на вопрос, чего не хватает современной украинской армии, капитан стал нарезать жесткую, беспощадную правду:
– Не хватает всего. Нужны бронежилеты 4-го класса, разгрузки, нужна форма, обувь, носки. У бойцов по одному комплекту, постираются – и ходят в трусах – смешат россиян. А когда постиранную одевают, похожи не на армию, а на отряд партизан. Все в разной форме. Благотворительную форму привезли, раздали, так один солдат невысокого роста заправлял наколенники в берцы. Бродил клоуном, пока не дождался новой партии гуманитарки. Хотя иностранной форме рады. По качеству не сравнить с отечественной «стекляшкой», которая не дышит да и служит меньше сезона. Штабные приезжают, раздают гуманитарную помощь и обязывают расписаться в личной карточке, будто получил казенную форму. Я, капитан украинской армии, последний раз получал казенную форму в 2008-м, после этого покупаю обмундирование за свои деньги.
Вспомнился рекламный щит возле запорожского военкомата, на котором написано, что из обмундирования положено солдату украинской армии. Кого обманывают военкомы?
Капитана прервал младший офицер, позвав его к телефону. Узнав, о чем разговор, новый знакомый показал на свою бэушную натовскую разгрузку и похвастался, что купил ее за свои кровные 400 грн.
В это время к блокпосту подъехала «Хонда», и Сергей приказал открыть для нее шлагбаум. Автомобиль проехал на территорию воинского расположения. Сергей пояснил сухим армейским языком, что мирное население оказывает помощь украинской армии. Когда японская иномарка вернулась из военного городка, нам удалось поговорить с ее хозяином. Леонид, предприниматель из Днепродзержинска, состоит в местной самообороне, неделю назад катался в этих местах на мотоцикле и заехал к военным. Узнал, чем можно помочь.
– Это смешно, – смущенно говорит Леонид, – привез стиральный порошок, носки, форму, тазики. С ребятами на фирме решили помочь. Не будешь кормить свою армию – придется кормить чужую. А вообще это – позор: мужики, считай, на передовой, и нет самого необходимого.
«Хонда» уехала в Днепродзержинск, а Сергей, глядя ей в след, сказал, что в Днепропетровске настоящие мужики помогают, чем могут, и Херсон поддерживает сильно. Стало немного стыдно за Запорожье, которое совсем рядом.
Спросил о современном вооружении, которое, может быть, есть у нашей армии.
– Откуда современное вооружение в украинской армии – это смешной вопрос. Как в том фильме: «— Видишь суслика? — Нет. — И я не вижу. А он есть!» Так и в армии. Современный танк «Оплот» есть, но военные его не видели. Все уходит на экспорт, мы вооружаем других, а сами воюем на танках 80-х годов. Живем как в 41 году, в старых не модернизированных палатках. Стоим, демонстрируем силу. Куда уходят выделенные на армию деньги? Тыловые крысы грабят армию, которая ведет военные действия. В такой ситуации всплывает дерьмо.
В этот день главнокомандующий Вооруженных сил Украины проводил инспекцию позиций АТО и отметил улучшение материально-технического обеспечения наших военных. «Материально-техническая база наших военных каждый день улучшается», – сказал он, добавив, что в распоряжение АТО было переданы современные средства связи.
На КПП, возле которого мы вели беседу, в деревянном ящике валялся старый армейский телефон, к которому изредка подходил солдат с автоматом. Хорошо, что его не слышал наш капитан.
– Пополнение приходит – хочется плакать. Были случаи, когда присылали новобранцев с приступами эпилепсии, практически слепых. План военкомы делают и сверлят грудь для орденов. Я бы военкомов душил лично – слово офицера. Но ничего, мы держимся, сейчас укомплектован личный состав. А в марте мы сидели в поле и ножи точили, нас – взвод, никому не нужных и всеми забытых.
Я задал вопрос: что делать?
– Идти на выборы, голосовать за Порошенко, чтобы выбрать президента в первом туре, вводить чрезвычайное положение и жестко наводить порядок. Хотя я бы проголосовал за Гриценко. Он – красавчик. Когда при нем служил, техника покупалась и ремонтировалась, платились нормальные деньги, под Новый год – премия. Я тогда себя королем чувствовал, мог стиралку купить, холодильник или телевизор, получалось откладывать. Я 16 лет в армии, а живу на съемной квартире.  Нет, нынешний министр обороны Коваль мужик тоже толковый, но не дадут ему работать. В генштабе все старые крысы остались – сожрут его, вот увидишь.
Время пришло прощаться, и капитан проводил нас через дорогу в палаточный городок самообороны.

Самые богатые
жители полуострова
Гражданский блокпост самообороны – это две палатки и мешки с песком перед ними. Из палатки вышли молодая девушка и мужчина постарше.
Оксана (наша новая знакомая) пригласила в палатку, угостила кофе. Сама из Крыма, волонтер, 15 лет живет в Киеве, родители по-прежнему живут на чужом уже полуострове. «Мы здесь с марта, думали россияне пойдут, выйдем, перекроем дорогу. Сейчас спокойно, но боимся, что Путин пойдет дальше. Ведь Крым без Херсона – это пустыня. Поддерживаем морально наших военных, чтобы видели, что хоть кому-то нужны. Нас здесь обычно 4-5 человек, сейчас двое», – объяснила пребывание на блокпосту волонтер.
Разговор, естественно, коснулся Крыма. Для Оксаны это больная тема – родители оказались в другом государстве.
– Проблем в Крыму много. Очень трудно бизнесу, нет никакой правовой базы для ведения предпринимательской деятельности. Отсутствие юридического поля ставит предпринимателей вне закона. Есть вопросы с недвижимостью. Юридические, регистрационные документы не соответствуют российскому законодательству, по которому нет специалистов.  Простые люди там элементарно недоедают. Пенсионеры довольны: им подняли пенсию, и на сегодня они – самые богатые жители полуострова.
Мы спросили про дела на Чонгаре.
Сосед Оксаны по палатке Сергей – житель Херсона, тоже волонтер, член благотворительной организации «Добро», рассказал, что наши на границе работают строже, чем их российские коллеги. Но работы у них немного. Машин мало, информации о них тоже.
«Можете туда и не ехать: на блокпост не пустят, снимать не дадут», – огорчил нас Сергей. Мы распрощались с радушными хозяевами палаточного городка, с киевскими коллегами (они продолжили свой путь в Херсон) и решили хоть посмотреть, как выглядит новая граница государства, отступившая на материковую часть Украины.

Граница на замке,
а ключ в кармане
Десяток машин в очереди, вышка с флагом Украины, танк, зарытый по башню в сухую коричневую землю, рядом мешки с песком, в тени которых лениво отдыхают босоногие защитники рубежей нашей родины. Вагончик, пару палаток. Военные не спеша бредут с пустыми прозрачными канистрами за водой – граница на замке и ключ в кармане.
По ту сторону кордона виднеется российский триколор и дальше мост через Чонгарский пролив, отделяющий Украину от когда-то родного Крыма, который мы, по-видимому, навсегда потеряли.
Вспомнил о последнем лете в Крыму, дочкином загаре, прозрачной воде, коротких ночах с любимой женой, джазовом фестивале в Коктебеле. Повернулся к Крыму спиной – передо мной лежала пустая дорога, на которой через каких-то 225 километров меня ждет родное Запорожье в родной Украине.