ГлавнаяПолитика

«В машину, быстро, – голос Сереги звучал очень напряженно. Не обращая внимания, мы продолжали работать. Нам только что удалось разговорить группу наших военнослужащих возле Верхней части. Парни, которых не пускают на место службы представители крымской самообороны, подняли возле ворот украинский флаг. – Я говорю, быстро в машину, б…дь!» – заорал Серега. Посмотрев назад, мы увидели три тентованых «Урала», направляющихся в нашу сторону. Неловко скомкав беседу, прыгаем в «девятку». Водитель жмет на газ. Один из «Уралов» к тому времени вырывается вперед и начинает перегораживать нам дорогу. В кузове – люди в камуфляже. Еще два таких же грузовика позади нашей машины. «Все, п…ц», – обреченно говорит Серега…

Страх и ненависть в Крыму
…Водитель резко тормозит, пытаясь понять, как выбраться из ловушки. «Если это российские солдаты, нам повезло. Если самооборона – каюк». Серега достает мобильный телефон. Мы сидим молча. В этот момент «Урал» начинает разворачиваться. Становится ясно, что грузовик совершает маневр, который мы приняли за организацию западни. Все нервно улыбаются. Отъезжаем подальше от части.
– Ты понимаешь, в чем дело. Военных, в общем-то, особо бояться нечего. Но камуфлированная форма есть и у самообороны. Ты не улыбайся. Вообще, если куда-то выходите, смотрите по сторонам. Особое внимание обращайте на белые микроавтобусы с тонированными стеклами. В последнее время тут наловчились выхватывать людей из толпы. Бросают в микроавтобус и увозят. Что происходит дальше, никто не знает, но людей пропало уже довольно много, – коренной крымчанин Серега поддерживает нейтралитет. Ему не нравится ни нынешнее руководство Украины, ни представители самообороны. Он просто помогает нам работать в Крыму.
То, что приятель не обманывает, ясно. В период нашей «турпоездки» задержали и увезли в неизвестном направлении трех автомайдановцев, среди которых и сын народного депутата Украины Анатолия Гриценко. В середине минувшей недели похитили начальника военного госпиталя в Симферополе Евгения Пивовара. Последнего удерживали в плену двое суток, после чего отпустили. Сразу после этого Пивовар ушел на больничный. На контакт он не выходит. А 15 марта в Белогорском районе нашли тело крымского татарина Решата Аметова, пропавшего еще 3 марта. Перед смертью Решата, отца троих детей, жестоко пытали. Как рассказали в Меджлисе, погибший пропал на пути в военкомат, который захватили аксеновцы. Это  те случаи, о которых мы знаем. Точное количество людей, исчезнувших при невыясненных обстоятельствах, неизвестно.

Денег нет!
Тем временем в Крыму ограничили выдачу наличных в банкоматах до 300 гривен и заявили о намерении национализировать отделения украинских банков. Соответствующее постановление Совета министров Крыма за подписью самопровозглашенного премьера Сергея Аксенова появилось в сети 12 марта. В документе также говорилось о запрете снятия депозитов. Как следовало из постановления, такие меры приняты якобы «в целях предотвращения вывода наличных и безналичных средств за рубеж».
Скрин-шот документа, размещенный в интернете, спровоцировал панику. Люди начали штурмовать банкоматы, чтобы снять наличку. Мы не стали исключением и, «положив» на работу, рванули в центр, уже не думая о таинственных микроавтобусах. Первые два банкомата, попавшиеся на глаза, издевательски смотрели на прохожих черными экранами. Пересчитав имеющуюся наличку, мы почувствовали, что приближается катастрофа. В карманах оставалось 200 гривен на двоих. На следующий день должна была прийти хозяйка квартиры за дополнительной оплатой. Накануне нам сказали, что оставаться в Крыму придется как минимум до референдума…
Взвыв, мы рванули к ближайшему супермаркету. На углу – зеленая вывеска «Ощадбанк». Под ней – с десяток человек. У каждого в руке карточка. Бежим дальше. В супермаркете возле одного из банкоматов толпа людей.
– Дает деньги, нет?
– А хрен его знает. Кому дает, кому не дает. У меня не получилось, а вот товарищ снял тысячу только что, – злобно говорит пенсионер в черной кепке.
Нам повезло. Снять деньги в тот день все же удалось. Вечером возле всех банкоматов стояли длиннющие очереди. Закончился рабочий день, и народ ринулся за кровными. Многие остались ни с чем. В тот же день Сергей Аксенов выступил с опровержением информации «о якобы своем постановлении». Опровержение не помогло. До конца недели принимать банковские карты для расчета по безналу отказались едва ли не все супермаркеты, а найти банкомат с наличкой стало практически невозможным.

Аты-баты
– Витя, ну что, получилось?
– Яша, спасибо большое и тебе, и твоим землякам. Сейчас попробуем вырваться в магазин!
Днем раньше участники Майдана в Запорожье собрали для украинских военных, заблокированных в Верхней части Бахчисарая, 1300 гривен. Военным нужны карточки для пополнения счета, сигареты, провиант. Денег, вроде, и немного, но офицер Витя растроган. Увидеть его вживую так и не получилось, но каждый день он звонил и рассказывал о последних новостях в их автобатальоне. Только что мы перечислили военным деньги, и они попытаются выйти за пределы части, чтобы попасть в супермаркет и на рынок.
О Бахчисарайском автобате мы уже рассказывали – в прошлом номере. Ситуация там меняется буквально каждый день. Солдатам и офицерам украинской армии выдвинули ультиматум – присягнуть на верность новой власти Крыма. В противном случае военных обещают просто выбросить с территории части. 12 марта в Бахчисарай подтянулась колонна военной техники, около сотни вооруженных лиц в камуфляже контролируют периметр подразделения.
– Там репортеры стоят.
– Репортеров щас уберем на х…й. Мы никаким новостям не верим. Вечером, представляю, что они, б…ди, покажут! – разговор чужих военных записал на свой телефон все тот же Витя.
Российские военнослужащие пытались склонить украинцев принять их условия. В том, что переговоры вели именно представители «братской державы», ребята не сомневаются.
– Их старший назвался контр-адмиралом. Правда, какой страны, не сказал. Но бойцы, которые с ним приехали, были в российской форме. Все выгрузились из российских машин. Ну, мы же в автобате служим, можем отличить украинскую технику от чужой? – говорят солдаты.
Новый командир автобатальона Сергей Гундар, исполняющий обязанности ушедшего на больничный Владимира Садовника, пытался образумить захватчиков. Впрочем, аргументы украинского офицера на россиян не действуют.
– Давайте, товарищ подполковник, вы не будете ставить условия. Я понимаю военного, я понимаю понятие присяги, но обратной точки уже не будет. Вы не будете находиться на территории части! – заявил «контр-адмирал».
В тот день украинцы смогли отстоять часть. Поняв, что психологическое давление не дает необходимых результатов, люди в камуфляже уехали, оставив наших военных заблокированными в штабе на территории. В самой части оставили с десяток «зеленых человечков» и столько же представителей самообороны.
Украинские военные, которые живут в Бахчисарае, не могут попасть внутрь. Солдаты и офицеры кучкуются перед КПП. Ночью с ворот сбили герб Украины. В ответ на это военнослужащие установили на автостоянке перед частью желто-синий флаг.
Сразу после этого к в/ч А 2904 подъехали два «Тигра». Российские солдаты нацелили на украинцев возле части пулеметы. «Вы ж сами видите, демонстративно все стволы ориентированы в нашу сторону. А самооборона поставила напротив флаг «Русского единства», и этих людей собирается здесь все больше. Чем это закончится, не знаю, но будем стоять», – говорит украинский «прапор» с перебитым носом.
Давят и на тех, кто внутри. Заблокированные в штабе военные сообщили, что наружу их выпускают только под прицелом. «Нам сказали сидеть в помещении, не выходить никому. Под утро уже попросились в туалет. Они сказали: «В туалет? Хорошо, но только под конвоем». И выводили нас, нацелив автоматы», – рассказывает о событиях очередной ночи Витя…

День «М»
В воскресенье меры безопасности в Крыму были беспрецедентными. Возле воинских частей усилили посты, в Симферополе каждый потенциально важный объект блокирован БТРом. Попасть на избирательные участки представителям независимых СМИ было практически невозможно.
– Нет, а ты, вообще, кто?! Ты за кого, говори, за кого?! – две бабули возле участка истерично атакуют мою коллегу Вику. Андрей Хуповка все фиксирует на камеру. Викин оператор работать отказался – боится. Вот Андрей и помогает. Правда, соглашался тоже без особого энтузиазма, ага))
В Бахчисарае, где наиболее компактно проживают татары, настроения упадочные. Здесь готовятся к худшему. В кафе, куда зашли перекусить Андрей и Вика, за соседним столиком расположились репортеры «Russia Today» с монтажным ноутбуком. Их на избирательный участок пустили беспрепятственно, и теперь парни хотят выпить кофе и отправить отснятый материал. Официантка-татарка подходит к хозяину заведения: «Слушай, я не хочу этих русских обслуживать». Тот мнется. «Пойми, ну так же нельзя. Мы не можем отказать», – владелец кафе, тоже татарин, пожимает плечами. «Ну, давай я тогда хоть Wi-Fi отключу!» – предлагает компромиссное решение девушка. Хозяин молча кивает головой.
Российские репортеры недоуменно пытаются понять, куда исчезло покрытие. Так и не допив кофе, они складывают аппаратуру и, что-то бормоча себе под нос, уходят. Wi-Fi снова появляется…
Я намеренно не пишу о том, как проходило голосование. За меня это уже сделали в Комитете избирателей Украины, сообщив и о голосующих по российским паспортам, и об огромном количестве лишних бюллетеней на участках, и о том, что журналистам запрещали присутствовать при подсчете голосов, и о том, как корреспондентам «Аль-Джазиры» сломали технику, когда они пытались снять процесс голосования…
Результаты непризнанного практически никем «референдума» тоже уже известны. Все прошло по плану нынешней власти Крыма. Ну, и еще одной страны. А нам надо было уезжать. Нас провожали Серега и Славик. «Парни, если получится, приезжайте. Хоть мы уже и в разных странах, все равно приезжайте. Хоть выпьем вместе, на рыбалку съездим». Мы неловко улыбались и жали руки. Выпить с ребятами действительно не получилось. Оставалось кивать и прятать глаза. Отдыхать в Крыму в ближайшее время мы, скорее всего, не будем. «Да понятно, – с горечью сказал Серега. – Тут сейчас такой передел начнется… Но когда-то же это закончится?»
Нам показалось, что он не верит в свои слова.